Москва (Ноябрь 2011-го)
Таганская площадь и Краснохолмская набережная
Рождественка и Цветной бульвар
ВДНХ
Кадашевская и Пречистенская набережные
Крым (Август 2011-го)
Сочи и Абхазия (Август и сентябрь 2009-го)
Нижняя Синячиха (Август 2008-го)
Пермь — Санкт-Петербург — Пермь (Июль и август 2008-го)
Невьянск и Быньги (Январь 2008-го)
Монастырь на «Ганиной яме» (Ноябрь 2006-го)
Somethings / Путешествия / Москва (ноябрь 2011-го) / ВДНХ
Следующим местом, которое мы должны были посетить, была ВДНХ. Чтобы попасть туда, мы отправились на станцию метро «Смоленская», наземный вестибюль которой, как часто случается в старом центре, расположен в каком-то дворе.
Московский метрополитен — и дар Москвы, и её проклятье. Единственный разумный способ попасть из практически любой точки в любую другую (с некоторой погрешностью), и — явление, отравляющее жизнь и портящее нервы большинству москвичей ежедневно.
Метрополитен в Москве — это не вид транспорта. Это — не имеющее аналогов социокультурное явление, система, со своими традициями, принципами и законами. Пассажир здесь подчинен двум вещам: администрации метрополитена, периодически в произвольном порядке закрывающей эскалаторы, переходы, а то и целые станции целиком на ремонт и огромной, плотной и сплошной толпе, которая несёт его не всегда в желаемом направлении.
Мы входим на станцию. У классических станций, построенных в первой половине и в середине 20 века, для этого нужно пройти через наземный вестибюль, подобный маленькому римскому мавзолею или европейскому дворцу: обычно это — отдельностоящее здание изысканой архитектуры, богато украшенное, с массивными деревянными дверьми. У станций конца
Путь преграждают турникеты. В Московском метро абсолютно на всех станциях создаётся впечатление, что проектировщики и не догадывались о существованиях этих механизмов: они почти всегда расставлены каким-то не вполне логичным образом, замедляют поток пассажиров, и вообще нарушают архитектурный замысел станции. Под них никогда не предусмотрено место.
Турникеты бывают в основном двух типов. Первый — классические полуромбовидные советские «кусающие» машины, к которым спереди вместо жетоноприёмника прирастили площадку для считывания электронных билетов и светодиодный дисплей, показывающий количество оставшихся на билете поездок. Сверху на некоторых экземплярах растёт горб для защиты от перепрыгивающих. Честно говоря, ни разу я таковых не видел. Этот вид турникетов довольно часто срабатывает: пассажир по невнимательности забывает посмотреть, загорелся ли зелёный сигнал, и турникет с грохотом смыкает створки, наигрывая на своей монофонической, самой примитивной из возможных пищалке произведение из репертуара симфонических оркестров — полонез "Прощание с Родиной" композитора Михаила Огинского, отчего станция начинает напоминать некий экстравагантный зал игровых автоматов.
Новые турникеты прибыли из фильмов про будущее: хромированные стойки, пересекаемые светодиодными полосами, горящими зелёным или красным, поддерживают стеклянные дверцы, открывающиеся под действием билета. На станциях с большим пассажиропотоком встречаются потрёпанные жизнью экземпляры с покосившимися створками.
Станции в Москве не обходятся без эскалаторов. Их очень много, как много и станций, и все они разные, но всегда динамики на баллюстраде прикрыты фирменной московской решёткой в широкой рамке. Ходят эскалаторы заметно быстрее наших.
Москва — единственный город, в котором пассажиры, несмотря ни на какие объёмы толп народа, всегда встают только по правой стороне эскалаторов. Не помогают ни светодиодные табло «занимайте обе стороны эскалатора», поставленные отчаявшимися властями метрополитена, ни голосовые объявления на эскалаторах. Эта несколько наивная забота о спешащих пассажирах приводит к тому, что спешащие пассажиры проводят в ожидании посадки на эскалатор больше времени, чем экономят на подъеме или спуске.
Попадая на эскалатор ощущаешь себя попавшим в начало какого-то кинофильма, причём, похоже, антиутопии. Совершенно кинематографические голоса дикторов сообщают выверенным, уверенным и несколько успокаивающим голосом обо всем на свете: о том, что нельзя верить рекламным объявлениям, о закрытии на ремонт эскалаторов на какой-нибуть отдалённой станции, о том, как правильно ехать на эскалаторе и уступать места в вагоне, а также, внезапно, могут сообщить о каком-нибуть малоизвестном профессиональном празднике и передать в его честь песню, чудовищно искажаемую эскалаторными динамиками и прерываемую затем на самом неожиданном месте. Почти как «GladOS» из «Портала».
Наконец мы пришли на платформу. В Москве много разных типов станций, но, если отвлечься от конструктивных особенностей их построения, можно примерно определить четыре типа.
Самые старые станции — первых очередей, построенные в
Чуть моложе их — станции времён сталинского ампира. Станции-дворцы, признанные памятники архитектуры. На фотографиях и картинах они выглядят сногсшибательно, а вживую замечаешь, что их лепнина на 10 раз перекрашена, как старый трамвайный вагон, пол истёрт, мозаика потускнела. Словно бы осколки некой погибшей цивилизации, найденные потомками и приспособленные для современного использования — подобные ассоциации вызывают в целом все старые линии. Иногда метрополитен случайным образом выбирает одну такую станцию и со всей тщательностью реставрирует — после этого она выглядит сногсшибательно и вживую, но вызывает много споров у ценителей, которые замечают множество расхождений с оригиналом.
В конце 20 века станции перешли к современной архитектуре. Резкие формы, упрощенный декор, минимализм. Особенно впечатляют светильники той поры: пара ламп дневного света и несколько листов жести — и в результате — удивительно гармоничные осветительные конструкции. Впрочем, среди станций этого периода много станций, лишенных художественной отделки, кроме блестящей керамической плитки на путевых стенах. В последнее время плитку стали заменять на большие алюминиевые крашеные матовые панели, от чего станции потеряли остатки выразительности.
Новые станции красивы, аккуратны и выразительны. Они словно бы сошли с экранов мониторов, на которых их проектировали — фотографию интерьера трудно отличить от опубликованного заранее трёхмерного изображения проекта. Часто метростроители из щедрости строят вместе с новой станцией ещё парочку пересадочных с неё на будущие линии, при этом самих линий нет, и эти станции своеобразными призраками существуют в системе метрополитена.
Раздаётся громкий, резкий звук из динамиков. На безумной скорости, с чудовищным грохотом на станцию врывается поезд и пролетает добрую её половину, прежде чем начать торможение. Поезд прибывает уже заполненным полностью, стоит на станции секунды, после чего, невзирая на количество пассажиров, ещё желающих сесть на него, закрывает двери и срывается с места, чтобы уступить станцию уже летящему к ней на полной скорости следующему составу.
Метропоезда в Москве бывают нескольких типов. Ещё часто встречаются номерные, отличающиеся друг от друга незначительными деталями. Все они из-за высокой скорости очень шумны как снаружи, так и внутри салона. Номерные в Москве отличаются особыми московскими плафонами светильников со сложной формой прозрачного кожуха. В Москве не бывает простых вещей.
Новые поезда московского метро («Русичи») так же похожи на космические корабли, как и новые железнодорожные вагоны: большие вклеенные окна, отделка пластиковыми панелями, разноцветные бегущие строки, кондиционирование (благодаря которому пассажиры вынуждены терпеть постоянно повторяющиеся объявления, призывающие не открывать окон), приглашающе открывающиеся наружу прислонно-сдвижные двери. Вагоны многосекционны и снабжены гармошками. Особый шик — светодиодные указатели над дверями, призванные отображать положение поезда на линии.
Но главная особенность этих новых поездов — это звук, который они издают и который благодаря их общей пониженной шумности отлично слышен во время езды. Этот звук прекрасен. Он раздаётся, когда поезд стартует со станции или прибывает на неё — словно оркестр из скрипок, выводящий тревожную ноту для фильма ужасов, для того момента, когда зло подстерегает героя за углом. Такое звуковое сопровождение придает метрополитену дополнительную кинематографичность.
Еще есть небольшой зоопарк редкостей: разные экспериментальные поезда типа «Яузы», а также именные поезда — верный признак того, что Метро в этом городе — не просто транспорт. Из последних мне попался «Ретропоезд Сокольники» — состав из номерных, которые были переоборудованы так, чтобы производить впечатление древних вагонов типа «А», с мягкими пружинными сиденьями, отделкой стен с характерным для тех лет загадочным алхимическим узором, как на обоях в общагах МГУ, и изящными плафонами светильников в салоне.
Голоса автоинформаторов в вагонах незабываемы. Их двое — мужской, действующий при движении в центр, и женский, который можно услышать, если ехать от центра. Они сохранили и преумножили давно забытый говор дикторов советского телевидения — чёткий, спокойный, с трогательными, едва слышными архаизмами и ноткой наивного счастья. Особо счастлив женский голос — его обладательница произносит названия станций так радостно, словно каждый раз при этом дарит каравай. Очень хорошо у неё удаётся объявление «поезд дальше не идёт».
Количество линий в московском метро бесконечно, поэтому нужно делать пересадки. Они каждый раз непредсказуемы — архитекторы явно соревновались за звание самого неординарного перехода. Пересадочные узлы в центре выглядят так, словно строители откопали некие древнеримские катакомбы — старые, мрачные коридоры с лепниной, нелогичным с точки зрения выполняемой функции образом стыкущиеся друг с другом.
Наконец, после долгой поездки, мы увидели свет на поверхности. А точнее, тьму — в Москве успела наступить ночь.
Возле станции ВДНХ (которая, несмотря на переименование самой ВДНХ в ВВЦ, сохранила название) — уголок космоса: стальная ракета взлетает вверх на стальном реактивном следе, подсвеченном огненно-жёлтой подсветкой. Под ней — подземный музей космонавтики, а вокруг — бюсты космонавнов в специальном Космопарке. Где-то вдали возвышвется Останкинская башня, распространяющая вокруг себя призрачное сияние телевидения.
Перечёркнутая эстакадой монорельса арка ВДНХ находится на другом конце длинной площади с газоном, называющейся Школьным сквером.
Напротив - гостиница «Космос», сверкающая в ночи своими мигающими лампочками. Отдельные элементы вывески, попавшей на фотографию, мигают в бешенном темпе - целостную картину можно увидеть только на фотографии с длинной выдержкой. Гостиница высокомерно понастроила вокруг себя кучу заборов и парковок, сделав таким образом примыкающую к ней площадь Шарля де Голля (вот ведь название) совершенно непригодной.
Прежде, чем отправиться на ВДНХ, мы решили посетить недавно открытый после реконструкции монумент «Рабочий и Колхозница».
Он сияет в лучах прожекторов, в едином порыве возвышаясь на новом, отделанном разноцветной плиткой и металлическими полосами павильоне-постаменте.
Вся конструкция смотрится очень стильно и современно благодаря свежести материалов и яркости подсветки, несмотря на развешанные на ней советские символы. Они вполне оправданы: подобный павильон-постамент с этой скульптурой скульптора Веры Мухиной представлял СССР на всемирной выставке в Париже в 1937 году. Поэтому, видимо, теперь он стоит возле ВДНХ.
Мы отправились обратно. Приближалось 6 часов вечера. Навстречу нам из ВДНХ двигались редкие прохожие, никто не шёл внутрь, словно бы неведомая сила гнала их прочь от этого места.
За воротами выставки — еще одна очень длинная и пустая площадь — Центральная аллея. Ближе к Главному павилиону — памятник Ленину, стыдливо прикрытый рекламой какого-то рекламного мероприятия.
Настуло 6 часов: колесо обозрения, которое я надеялся рассмотреть поближе, остановилось и перестало освещаться. Территория как-то враз опустела, только пара случайных задержавшихся посетителей толкалась и гоготала возле ларька с тиром.
В 6 часов, как я знал, закрывались магазины, расположенные в главном павилионе. В 6.02 я подошел к его главному входу, поднявшись по внушительной лестнице. Передо мной была огромная, роскошная и старая деревянная дверь, рассчитанная, судя по массе и габаритам на великанов, и, судя по внешнему виду, не открывавшаяся уже сотни лет. Я потянул за раритетную ручку. Дверь, тяжело застонав, сдвинулась на сантиметр и, с громким стуком остановившись, замерла навсегда.
Позже, в другой день мне удалось попасть внутрь этого заведения (как раз через эту дверь). Моему взору предстал настоящий заповедник
За главным павилионом — небольшая круглая площадь со знаменитым некогда фонтаном «Дружба Народов» — роскошным, позолоченным собранием скульптур. В это время года и суток он, конечно, не работает.
Павилионы вокруг площади — роскошные и редкие образцы наиболее изящного и удачного варианта советского классицизма. Павилионы ВДНХ, в силу их парково-выставочного предназначения, получились очень лёгкими, изящными и красивыми — в противовес административным и жилым зданиям той эпохи. Подсвечены они значительно хуже, чем главный павилион, и, судя по загаженности фасада рекламными плакатами, так же заполнены мелкими торговыми ларьками.
За площадью всё скрыто в темноте. Длинная и широкая аллея с расположенными вдоль неё некогда столь же роскошными, а затем частично перестроенными в невнятные павилионами вообще никак не подсвечивается, все многочисленные фонари отключены, а фасады стоят в темноте. Никто не ходит здесь.
Здесь — один из самых красивых павилионов (Узбекская ССР / Культура), снабжённый невероятной конструкцией в виде беседки, которую можно легко представить себе расположенной в дворцовом парке какого-нибуть восточного царя
Где-то вдали брезжил свет. Направившись туда, мы прибыли на ещё одну небольшую круглую площадь Промышленности, посреди которой возвышается, подвешенный на сложной конструкции, габаритно-весовой макет космической ракеты «Восток».
Она подсвечена прожекторами, словно готовая взлететь, этот свет и был виден издалека.
Ракета висит над пустым бассейном, а за ней — некогда прекрасный, судя по старым фотографиям, павилион «Космос», стеклянный фасад которого теперь заменён непрозрачными щитами, а весь космос заменён на торговлю.
Рядом — еще один замечательный старый павилион с колоннадой.
Имеется на площади и самолёт Як-42, выкрашенный в диковинную ливрею. Раньше рядом, как пишут, стоял ещё один самолёт, но нынешние владельцы парка его не пощадили. За ним — пример более современного павилиона
Остальная часть парка-выставки полностью погружена во тьму. В общем, ВДНХ ныне никому, кроме меня, видимо, не нужен. Его владельцы просто сдали его весь в аренду по дешёвке и больше не хотят о нём думать. Никаких выставок здесь больше нет. Этот парк — прямое продолжение садово-парковых ансамблей времён империи, объединившееся с традицией проведения выставок. Искусство парков не умерло вместе с царской властью, а развилось, преобразившись, и достигло своего пика во время создания ВДНХ. Его павилионы — вершина парково-павилионной архитектуры, а он сам — уникальный образец парадного парка, построенного не для единичных высокопоставленных посетителей, как прежние, а для массы зрителей, которые могли бы посещать его ежедневно. Роскошный, масштабный, продуманный дворцовый парк, только без дворца.
Вдали, безмолвно сияя, возвышалась башня. Последним этапом путешествия в этот день было Останкино, и мы отправились туда на монорельсе.
© 2003—2013 Inc. Ar. t. G.
somethings@narod.ru